У него белесые прозрачные глаза и белые бесцветные волосы. Он производит впечатление таракана альбиноса и я презрительно кривлю губы. Меня выворачивает, как в жестком проигрыше дабстепа. Я поворачиваю голову и прохожу мимо. Он хватает меня за руку и улыбается, как обычно улыбаются глубоко душевно больные.
- Я знаю это ты, - тянет он и вцепляется в мой локоть липкими пальцами.
- Что я? - стараюсь вырвать руку и заметно раздражаюсь.
- Ты пишешь мне все эти анонимные смски, - у него такой голос, которым можно было бы смело чистить вентиляционные шахты. Тембр слишком высок для особи мужского пола, а интонации слишком омерзительны.
- Какие смски? - я непроизвольно выпрямляю спину и наклоняю голову, как ящерица.
- Лю-бов-ны-е, - он так скачет со слога на слог, что у меня невольно сжимаются кулаки. Он усаживается на коридорный диванчик и хлопает белесыми глазами.
- Любовные? - тихо переспрашиваю я и теряю связь с реальностью. У меня в голове только ярость. Я бью его сапогом в лицо. У него даже было удивленное выражение. Перед тем, как кровь тонкой бордовой струйкой не потекла из носа, смешиваясь с грязью оставленной моим протектором. Он смеется и захлебывается в собственном остроумии.
- Я знал, я знал! Это правда, - визгливо говорит он и утирает кровь рукавом. Я сбиваю его смех следующим ударом, стаскиваю его худощавое тело с дивана и с размахом наступаю на горло ногой.
- Запомни, недоносок, если бы мне это было нужно, ты бы уже облизывал мои ботинки, - я давлю чуть сильнее и очень точно знаю, что у меня загораются глаза. Сейчас, когда тухнет его взгляд, мой разгорается как пожар в лесу. Он хрипит и, кажется, захлебывается кровью. Я убираю ногу с его шеи, примеряюсь носком сапога к почти нетронутой щеке и бью, - смски про любовь так далеки от моих методов.
Он скулит, как ужаленная девчонка, перекатывается на бок и пытается заползти под диванчик. Жалкое насекомое. Последний раз бью попадая по почкам и вытираю подошву об его рубашку. Он коротко взвизгивает и замолкает.