В Зазеркалье у нее на запястьях затянута красная лента. Она сидит в глубоком кресле плотно сжав колени. Алая атласная река очерчивает косточки, перетягивает тонкие синеватые вены, заставляя их выступать на светлой коже. Она едва заметно ведет плечами, разминая затекшие мышцы, но это не помогает. При движении край ленты слегка царапает внутреннюю сторону запястья. Она щурится от неприятного ощущения, которое больше всего похоже на порез лезвием. Она всегда молчит, лишь наклоняя голову вбок в ответ на самые интересные вопросы собеседника. Ей кажется, что это оставляет за ней последнее слово. У нее обветренные, потрескавшиеся губы, которые отчаянно хочется накрасить красным.
читать дальше
В Зазеркалье всегда тишина. Шорох ленты и скрип половицы - единственные различимые звуки в этом месте. Пустота обволакивает глубокое кресло и его обладательницу, пересчитывает тяжелые секунды и ждет его шагов.
В Зазеркалье всегда темнота. Густая смола хлопьями разлетается прочь от кресла, собирается сгустками и выстилает дорогу к ней. Ее кожа будто сияет и тянет на себя все внимание несуществующего мира. Здесь все нерушимо. И все неподвластно. Но только ей.
Его шаги знаменуют перемены. Сорванную ленту, тяжелые ладони на ее плечах, покалывание в пальцах, освобожденных от узлов. За гулким эхом стука начищенных туфель всегда следуют тысячи вероятностей. Она слегка наклоняет голову, просчитывая их в своей голове. Вот тонкий шелк обивки трескается под его весом, когда он усаживается на подлокотник, отбрасывая полу пиджака. Или длинные пальцы пробегают по ее плечам, очерчивают ключицы, спускаются ниже, едва касаясь кожи и останавливаются только для того, чтобы сильнее надавить на сжатые колени. Или череда вопросов низким, будто осипшим, голосом. Вопросов, на которые нет других ответов, кроме наклона ее головы. Или внезапный крик, оскорбления, выплевываемые им с крупицами слюны и, кажется, яда. Или развязанная одним движением атласная лента, превращающаяся в орудие убийства всего за два оборота вокруг сильных кулаков. Или горячие слезы, стекающие по его подбородку неудобным ручьем прямо ей на колени.
Ее забавляет обилие выбора. Она могла бы получить любой исход одним лишь щелчком, но это было бы чересчур просто. Тонкие пальцы слишком затекшие для гулкого щелканья, лента слишком ограничивает движение кисти, тишина слишком густая, чтобы нарушать ее нелепыми жестами. Поэтому она просто ждет.
В Зазеркалье нет времени, тепла или холода.
Зазеркалье четко ограничено тремя крепкими узлами кровавой ленты.
Зазеркалья не существует до тех пор, пока не послышится звук шагов.
Его шагов.